С собой манифестанты принесли транспаранты, куски фанеры с изображением балерин и бананы разной степени свежести. Своей акцией протеста они потребовали отставки министра культуры России Владимира Мединского и нового директора Оперного театра Владимира Кехмана. Постановку «Тангейзер», которая и вывела людей на улицы, они призвали вернуть в репертуар театра.
Перед началом митинга за свободу творчества из колонок, установленных на площади Ленина, доносилась классическая музыка в замиксованном варианте. На площади постепенно собирались люди, одетая по-весеннему молодежь, в руках у многих были свернутые листы или куски ватмана. Приходили целыми компаниями, дожидались друг друга у метро и только потом шли за ограждение, через досмотр.
Несмотря на то, что организовывали митинг представители некоторых оппозиционных организаций, флаги политических партий над толпой не развевались, а члены «Яблока» прятали свои партийные шарфы под куртками, особо их не афишируя. Зато было много другого: обычные транспаранты с лозунгами по типу «Россия – светское государство», «А завтра начнут сжигать книги» и «Религия! Не смей монополизировать мораль», фанера с изображением танцующих балерин, еще несколько человек встали с черными прямоугольниками у лиц, намекая на цензуру. Некоторые даже принесли с собой бананы (новый директор Оперного театра Владимир Кехман был основателем компании, занимавшейся импортом бананов), причем не все фрукты были свежими. В общем и целом, толпа напоминала, скорее, «Монстрацию», чем предшествовавшие этой акции митинги православных активистов.
Микрофон во время митинга получили в основном деятели искусства, и это несмотря на то, что в толпе около сцены были председатель партии «Яблоко» Сергей Митрохин и бывший вице-мэр Новосибирска Иван Стариков. Не получили возможности выступить и непосредственные участники конфликта вокруг «Тангейзера», который и послужил толчком к этому митингу, – сотрудникам Оперного театра на время митинга назначили собрание коллектива. Не было и представителей мэрии, хотя бы того же руководителя департамента по культуре, спорту и молодежной политике Анны Терешковой, отставки которой также требовали православные активисты.
Первым выступил писатель-фантаст Геннадий Прашкевич, который заметил, что писатели, художники, режиссеры и актеры – самые незащищенные люди, потому что «творят в одиночестве». Вообще, Прашкевич ни к чему не призывал, а просто поделился своей оценкой происходящего.
«Когда я смотрю на произведения каменного века, на эти чудесные реалистические фигуры, я думаю, неужели в каменном веке мог быть какой-то министр культуры, который просто своей любовью взял бы и убирал этих художников, потому что нарисовано не так? – вопросил Прашкевич. – <…> Россия – страна свободная, что бы в ней не происходило, с какими бы процессами мы не сталкивались, мы должны делать выбор сами. Но, единственное, что хочу добавить, любой художник должен помнить о мере и вкусе. Это очень важно».
Затем микрофон передали актеру театра «Красный факел» Владимиру Лемешонку. «На территории искусства есть место не только аплодисментам, но и дискуссиям, жарким спорам, и если запрещать – то запрещать само искусство», – заявил он, сравнив министра культуры Мединского с таксидермистами, и прочитал одно из сочинений Пушкина.
Пока выступал Лемешонок и озвучивалось видеообращение новосибирского режиссера Андрея Звягинцева, чей фильм «Левиафан» получил премию «Золотой глобус», из толпы стали доноситься крики «Гнать Мездрича». Оказалось, что кричит женщина, устроившаяся около пенсионера с плакатом, требующим отставки Мединского, и молодого человека с транспарантом, где на красном фоне были написаны слова из либретто мюзикла «Отверженные». «Он погубил Оперный, – пояснила женщина, продолжив кричать после каждого выступления. – Я слушала [оперу «Тангейзер в постановке Тимофея Кулябина], потому что смотреть это невозможно. Гнать этого Мездрича надо, гнать, потому что он столько артистов загубил».
Тем не менее, женщину проигнорировали даже те участники митинга, которые стояли рядом с ней. Возможно, многие ее просто не услышали – аплодисменты после каждого выступления заглушали посторонние выкрики. Слушали выступавших вообще достаточно внимательно, посмеиваясь и аплодируя на особо понравившихся моментах. К примеру, когда доктор философских наук Дмитрий Винник провел параллель ситуации вокруг «Тангейзера» и оскорбленных религиозных чувств с «Путешествиями Гулливера» Джонатана Свифта.
«Все можно политизировать, даже столь никчемный вопрос, с какой стороны бить по пасхальным яйцам. И вот у нас в стране появились «тупоконечники», которые хотят сделать из нас «остроконечников», – заметил Винник. – Нам хотят навязать некоторый язык, язык оскорбленных религиозных чувств, туманных тонических религиозных символов и вытеснить язык разума. Я тоже могу говорить на этом языке. Что мы видим перед собой? Мы видим Оперный театр. Но ровно так же я могу сказать, что вижу первый храм города, причем храм языческий, со статуями эллинских богов внутри. Этот дискурс – билет в один конец. Я все-таки предпочитаю, чтоб наше общество не расходилось по храмам, чтобы Оперный театр оставался Оперным театром, атеизм оставался формой светской идеологии, искусство оставалось с формой светской жизнедеятельности, и все, что происходит в Оперном театре, оставалось в Оперном театре».
Прошло еще несколько видеообращений, правда, вряд ли участники митинга смогли увидеть говорящих. Таким образом выступили журналист Сергей Пархоменко, режиссер Кирилл Серебренников и главный редактор журнала «Театр» Марина Давыдова. Последняя, к примеру, отметила, что во всей истории с «Тангейзером» есть «какая-то провинциальность». «Могли уничтожить рядовой спектакль, а сняли – выдающийся», – заявила она.
Кроме того, со сцены зачитали обращения нескольких человек – самого отставного директора Оперного Бориса Мездрича, который вновь напомнил о свободе творчества, а также руководителя Технопарка новосибирского Академгородка Дмитрия Верховода, который призвал «защищать своих творцов». В итоге митинг чуть не выбился их графика – правоохранители в какой-то момент подошли к организаторам и многозначительно показали на часы. Полицейских заверили, что скоро все закончится, и на сцену решил выйти протодиакон Андрей Кураев, который приехал, но выступать изначально отказался, пояснив, что «не привык». Выход Кураева на сцену толпа встретила аплодисментами и криками.
«Удивительно, что спустя две тысячи лет наши споры идут вокруг этого человека (Христа), его наследия. Может быть, один из удивительных жестов, в высоком смысле, которые он совершил – это его крест, – заметил Кураев. – Если мы попробуем этот жест, распятие, перевести на язык слов, мы можем для этого жеста подобрать антоним. Так часто происходит, смысл слова объясняют через его антоним, жест противоположный жесту распятия – это жест боксерской стойки, когда кулаки выставлены вперед для защиты и угрозы «сейчас как дам, не приближайся». Иногда побеждает слабость. Красота христианства, мне кажется, именно в этом, отказе от борьбы за очевидное, в том, что Христос идет путем жертвы».
Кураев пожелал всем добра и понадеялся, что события вокруг «Тангейзера» многих заставят обратиться к тексту Евангелия, ознакомиться с ним и сделать для себя какие-то выводы. «Не позволяйте себя закатать в тот или иной контекст акций «за», «против», политических выборов и так далее. Пожалуйста, будьте людьми», – завещал Кураев, и ему в ответ прозвучало многократное «Спасибо».
Завершился митинг тем, что собравшиеся повернулись к Оперному театру и подарили ему аплодисменты. А уже после, когда все стали расходиться, кто-то все же поднял в воздух флаг партии «Яблоко».
